– Ложь! – выкрикнула она и тут же испугалась еще больше.
– Ну ладно. Если не Джайлз, то что заставляет тебя упиваться своей виной? Скажи же наконец, я хочу знать!
Она не нашла что ответить и в качестве защиты прибегла к нападению.
– Джайлз всегда был исключительно добр ко мне! Я должна ему гораздо больше, чем могу дать!
– Это он внушает тебе такие мысли! В действительности ты воздала ему сторицей, в том числе и за мой счет.
Она отшатнулась. Он чувствовал, как она дрожит. Какое-то время Сара не могла справиться с возмущением и не находила слов для ответа. В глазах ее стоял ужас. Эд понял, что перегнул палку.
– Это ложь! – повторила она, белая от ярости.
– Нет, не ложь. Подумай сама и поймешь, го это чистая правда.
– Правда в том, что ты ревнуешь! Тебя бесит, что я забочусь о Джайлзе и люблю его.
– Я знаю, что ты его любишь. Как жертву. На этот раз она вновь отшатнулась – как от удара.
– Он уже давно не жертва, Сара. Роли давно переменились. Жертва – ты. А я тебе уже говорил, что не склонен к жертвоприношению. Мне противно видеть тебя, посыпающей голову пеплом. Это тебе не к лицу. И мне тоже.
Она молчала, не в силах возражать. Эд видел растерянность в ее глазах. Ее внутренний компьютер дал сбой. Эд нажал какую-то кнопку, и все заложенные в нем Джайлзом программы стерлись. На ленте появился какой-то бессмысленный набор непонятных знаков. Она встряхнула головой, будто желая сбросить морок, изо всех сил желая отринуть сказанное Эдом, и, к своему удивлению, не могла. Ее первым порывом было убежать, но Эд крепко держал ее, заставляя слушать. Она была скована его крепкой рукой.
Подумай сама, – скорее приказал, чем сказал он. – Я-то уже все это много раз успел обдумать. Эти факты могут показаться неудобоваримыми, но их неприятный вкус не сгладишь никакой изысканной приправой. Что с того, что Джайлз так благороден в своем всепрощении, так беспределен в своем понимании? Почему из-за этого ты должна быть прикована к его инвалидной коляске? Сколько может продолжаться твое подвижничество? До конца твоих дней? Ты уже так крепко привязана к нему, что этот узел не развязать, его надо рубить.
– Неужели ты в самом деле усматриваешь в его действиях тайный умысел?
В голосе Сары звучало неприкрытое презрение к такому оскорбительному истолкованию поведения ее мужа.
– Я в этом абсолютно уверен.
– Почему?
– Потому что не слепой. И не глухой. А уж если дело касается тебя, у меня и шестое чувство пробуждается.
– И что же оно тебе говорит?
– Что он боится потерять тебя, а чувство вины – единственный крючок, на котором он способен тебя удержать.
– Джайлз знает, что я никогда не оставлю его. Никогда. Я много раз говорила ему об этом.
– Слова – всего лишь слова. Тем более что один раз – много лет тому назад – ты его уже оставляла. Помолчи! – он жестом остановил ее протест. – Когда ты ушла от него ко мне, ты изменила ему и в помыслах, и на словах, и действием. А когда вернулась к нему, это был только поступок. Чувствами ты оставалась со мной. И Джеймс тому порукой.
Сару била дрожь. Она не могла справиться с шоком и не произносила ни слова. Наконец выдавила мертвыми губами: «Боже!» – и ничего больше.
– Тебе ничего подобного не приходило в голову? – как можно мягче спросил он. – Конечно, такой поворот не входил в расчеты Джайлза. Ты видела только то, что хотел он, ты чувствовала так, как хотелось ему. Нет за тобой никакой вины, Сара. Давно нет. Ты сполна за все заплатила. Тысячекратно. Это он заставляет тебя чувствовать вину, потому что иначе у тебя не будет причин оставаться с ним.
– Но я бы все равно осталась, все равно. Я столько раз говорила ему об этом, – жалко повторяла Сара.
– Он никогда в это не верил. Он очень неуверенный человек, Сара. Он понимает, что ему нечем тебя привязать. Хуже того, он знает, что ты мечтаешь обо мне. Он ревнует, и его ревность рождается из его неуверенности.
– Боже мой, – повторила она, и в ее голосе слышалось столько страдания, что он поспешил покрепче обнять ее. – Мне действительно никогда не приходило в голову ничего подобного.
– Так и было задумано.
– Но как же я могла этого не видеть! Я должна была бы понять...
Он привлек ее к себе, и она уткнулась лицом ему в плечо.
– Значит, все было напрасно...
– Нет, не напрасно. Ты была к нему добра. Он в тебе нуждался, ты была рядом. Ты делала для него все, что было в твоих силах, и он этим пользовался. Ты сделала для него очень много, Сара. Так и знай.
– Что же теперь делать? – беспомощно спросила она.
– Ничего. Единственное, что он еще хотел бы от тебя получить, ты выполнить не в силах – перестать любить меня.
Она отрицательно покачала головой:
– Этого я и вправду не могу. Жизнь показала, что нет.
Эд пожал плечами.
– Ну что ж, – сказал он, еще крепче прижимая к себе Сару. – Мы не можем изменить ход вещей, но можем хотя бы видеть их в правильном свете. Теперь ясно, что тебе надо сбросить груз вины. Жить дальше так, как жила прежде, но только отдавая себе отчет в том, что происходит, и в том, что ты делаешь. Джайлз долго не протянет, это все мы прекрасно знаем, и тебе надо делать то, что он от тебя ждет – быть при нем. Но не считать себя заложницей его благостной кончины. Понимаешь, что я имею в виду?
Сара кивнула.
– Так продолжай в том же духе, сколько сможешь, но не усердствуй с чувством вины. Он внушил его тебе ради собственного удобства, только и всего.
Сара помолчала и потом неохотно сказала:
– Да. Ты прав. – Она горестно улыбнулась. – Прав, как всегда. Умница Эд...
– Нет, не такой уж я умный. Разве только в том, что касается тебя.
– Господи, Эд, какой же я была дурой!
– С каждым случается время от времени.
– Да, но я-то была дурой целых двадцать лет! Из всех возможных путей я выбираю самый дурацкий.
– Ну, ты все-таки и меня выбрала.
– То другое... Тогда вопрос о выборе не стоял. Это случилось самб собой, от меня ничего не зависело. И теперь как же горько сознавать, что я сотворила с тобой! Я поступила как самый последний трус.
– Да и я оказался не лучше, тоже струсил. Помнишь, я как-то сказал тебе, что, если между нами все кончится, я все равно вечно буду благодарен судьбе за то, что узнал тебя, что был с тобой. Сказать было легко, но на самом деле я вряд ли был на высоте положения. Я ненавидел тебя за то, что ты меня бросила, и испытывал чуткий страх перед будущим. Вот ведь какая штука с этой любовью – никто не может быть абсолютно уверен в том, кого любит. В чем я стопроцентно уверен сейчас – так это в том, что люблю тебя нежнее, чем когда-либо. В том, что хочу тебя, потому что ничего лучшего, чем обладать тобой, за все эти годы со мной не случилось.